Расстояние Роттердам – Шанхай через Севморпуть – около 8900 миль. При средней скорости 10 узлов (что маловероятно летом и невозможно зимой) и потере 24 часов на «формирование каравана» для прохождения Севморпути в сопровождении ледокола транзитное время составит около 38 суток.
Таким образом, в идеальном случае экономии во времени не будет вовсе: южный маршрут «короче» на трое суток, т. е. при нынешних тайм-чартерных ставках по балкерам дедвейтом 27–35 тыс. тонн на рынке Европа – Дальний Восток в $8–10 тыс. на круг южный маршрут даст экономию в $25–30 тыс., плюс экономия на бункере для судовладельца или фрахтователя в размере $60 тыс., итого около $85–90 тыс.
Если рассматривать все рейсовые расходы, то с одной стороны прохождение Суэцкого канала, расходы за охрану и страхование по зоне Аравийского моря можно оценить в $170 000, а с другой – расходы на ледокольное сопровождение по балкерному тарифу 30 000 х 707 руб. = 21 210 000 руб., или $662 813.
Дополнительные расходы на страховку зависят в том числе от стоимости перевозимых товаров, для нашего случая при прохождении Севморпути ее можно оценить в $25 000.
Итак, экстрарасходы при маршруте через Суэц составят $170 000 (проход канала, охрана и страхование) минус $85 000 (экономия во времени и на бункере), итого около $80 000.
Экстрарасходы при прохождении Севморпути составят $662 813 (тариф за ледокольные услуги) плюс экстрастраховка $25 000, т. е. около $688 000.
Таким образом, при транзите судовой партии навалочного груза размером 30 000 тонн по Северному морскому пути владелец товара теряет $608 000 (688 000 – 80 000) по сравнению с морской транспортировкой через Суэцкий канал.
Причем мы приняли в расчет только тариф за ледокольные услуги и экстрастраховку груза и не учли все остальные тарифы и сборы и лишь в отношении одного транзитного рейса в летний период.
А если говорить о долгосрочной деятельности, то следует иметь в виду, что строительство грузового судна ледового класса дороже конвенционального на 35–40%, также увеличивается и размер страхования судна, что требует дополнительных расчетов, прежде чем возможно будет принятие каких-либо решений, а наши два гипотетических персонажа (коммерсант и экспедитор-брокер) скорее всего заниматься такой калькуляцией уже не будут: цифры минус $608 000 более чем достаточно для отказа от Севморпути.
Разница в цене судна в 35–40% образуется за счет более усиленного корпуса: набора штангоутов и стрингеров, уменьшения размеров шпации, утолщенного ледового пояса и требования о соответствии всех машин и механизмов, включая приборы, условиям эксплуатации при температурах –40оС.
Вполне логичны и другие требования Администрации Севморпути, такие как наличие опыта ледового плавания, в том числе у капитана иностранного судна, необходимость лоцманской и ледокольной проводки. Два лоцмана на судне, рабочий день каждого из которых не должен превышать 12 часов, влекут дополнительные расходы в сумме $2360 в сутки.
Требования эти не избыточны: достаточно представить себе караван из нескольких судов под проводкой, скажем, двух ледоколов, идущих «уступом» в условиях полярной ночи в кромешной мгле и снежной пурге под освещением прожекторов, когда канал от ледоколов смыкается и заполняется глыбами битого льда. О какой скорости в 10 узлов можно говорить для круглогодичного транзитного сообщения?! Говорить можно лишь об отдельных рейсах в период летней навигации в июле-сентябре, может быть, в середине июня.
Главное и единственное конкурентное преимущество Севморпути по сравнению с маршрутом через Суэцкий канал – это расстояние. Мы взяли для расчетов дистанцию до Шанхая, который является центром азиатской морской торговли, другие берут Иокогаму, а если взять Петропавловск–Камчатский, разница подрастет еще, но этот порт пока, к сожалению, далек от маршрутов мировой морской торговли.
Расстояние – понятие географическое и измеряется по прямой линии между двумя точками на карте, а если речь идет о точках по обе стороны океана, то вместо прямой можно рассчитать дугу большого круга.
Но дело в том, что по прямой можно плавать только по чистой воде, а во льдах двигаться по прямой невозможно: путь судна похож, скорее, на противолодочный зигзаг, чем на прямую линию. Не напрасно в недалеком прошлом навигаторы-штурманы пользовались «пятиминутным счислением», когда курс и скорость корабля фиксируются каждые пять минут, и фактически пройденное расстояние значительно увеличивается, с ним растут и расходы на бункер. В Арктике считается, что самое короткое расстояние «по чистой воде», а не по прямой.
Расстояние, как конкурентное преимущество, тогда только станет решающим, когда Севморпуть освободится ото льдов.
По оценке ЦНИИМФ, АКНИИ и Регистра, вероятность получения тяжелых водотечных ледовых повреждений составляет 2 % от количества плавающих по Севморпути судов, т. е. каждое 50-е судно может потерпеть аварию и быть причиной неизвестных, в том числе экологических последствий.
Арктическая контейнерная линия
Итак, с транзитом балкеров по Севморпути более-менее ясно: они должны иметь ледовый класс, капитану необходим опыт плавания во льдах, а судовладелец или фрахтователь должен быть готов заплатить за такую привилегию около $650 000 (с учетом оплаты услуг лоцманов) и спокойно ожидать известий о происшествиях.
А как обстоит вопрос о транзите товаров в контейнерах? Все сказанное выше о балкерах относится и к контейнеровозам, но, как говорится, имеются и некоторые нюансы.
Между Европой и Азией в контейнерах перевозится готовая штучная продукция в рамках линейного судоходства, которое являет собой «высший пилотаж» морской торговли: движение товаров, контейнеров и судов предельно отрегулировано, действует отлаженная система функционирования контейнерных депо, траков, портовых терминалов и контейнеровозов, цикл погрузки «ящика» без простоя с колес занимает 25 секунд, суда плавают по строгому расписанию, система слежения за каждым контейнером выдает соответствующую информацию его владельцу по его желанию. Весь мир опоясан такими линиями – фидерными и магистральными.
Ни в Советском Союзе, ни в России не производилось такого объема готовой продукции на экспорт, который требовал бы современной технологии линейного судоходства, но у них были линии, перевозившие ГИФ (грузы иностранных фрахтователей), самой крупной из которых являлась «Балториент Лайн» Балтийского пароходства, на которой до 1991 года работали суда вместимостью около тысячи двадцатифутовых контейнеров (ДФЭ – двадцатифутовый эквивалент, расчетная единица).
С развалом Союза исчезли и пароходство, и линия.
В 1991-2002 годах немецкие верфи в Киле и Бремене построили по заказам советских пароходств 10 контейнеровозов ледового класса вместимостью 2700 ДФЭ по цене $78 млн каждый. Для оплаты кредита и эксплуатационных расходов суда должны были зарабатывать по $25–27 тыс. в день, или по $10 за слот (место одного контейнера) в сутки.
Все три крупнейших советских пароходства отказались от таких расходов и, следовательно, от судов, отказалось от расходов и государство.
С большим трудом нам в «Совкомфлоте» удалось отфрахтовать их немецкой компании, открывавшей в тот период кругосветный сервис с использованием 24 подобных судов конвенционального типа, по ставке $21 000 в день.
Казалось бы, вот они – контейнеровозы ледового класса. Почему пароходства с многолетним арктическим опытом отказались от них? Потому что не было своих грузовладельцев, готовых платить такие деньги, и не было транзитных грузов для сквозных арктических рейсов с гарантией круглогодичной оплаты фрахта.
Мы просчитывали вариант открытия линии Европа – страны ЮВА, но обнару¬жили, что только для создания линейной инфраструктуры на этом маршруте потребовалось бы $150–200 млн при отсутствии каких-либо гарантий необходимой загрузки и заработка.
Конкуренты говорили: «Начинайте свой бизнес, укрепляйтесь на рынке, обеспечивайте свою долю, а затем мы сможем разговаривать с вами о сотрудничестве».
Упоминаю об этих контейнеровозах с той целью, чтобы авторы идеи об Арктической контейнерной линии (АКЛ) спустились на грешную землю и взяли в руки калькулятор, или арифмометр, или логарифмическую линейку на худой конец и в результате пришли к неизбежному выводу о том, что проект АКЛ или любая его часть нежизнеспособны.
Вернемся к нашим коммерсанту и брокеру, которым необходимо транспортировать энное количество контейнеров из Европы в Юго-Восточную Азию.
Во-первых, они узнают, что линейные грузы перевозятся в основном в 40-футовых (40-тонных), контейнерах, что грузопоток, считающийся в 20-футовых, на Восток в 2013 году составит 6 млн 720 тыс. таких ДФЭ, а в обратном направлении – 112 млн 500 тыс., что ставки фрахта в восточном направлении $560–600, а в западном – $3400–3500 за 40-футовый контейнер, который может быть доставлен по принципу «от двери до двери».
Рассуждая о перевозках по Севморпути, они получили информацию, что только ледокольные услуги (без фрахта) составляют $534 за малый (20-футовый) «ящик» или $1068 – за 40-футовый. А рынок в то же время дает им возможность полной перевозки за сумму, почти вдвое меньшую, чем плата лишь за один ледокольный сервис. Правда, на западном направлении из Китая в Европу ставки фрахта в 5–6 раз выше.
К тому же участники морской торговли понимают, что Южный путь прозрачен, предсказуем и не таит в себе никаких рисков, а Северный – неизвестен, несет риски и, главное, значительно дороже.
Хотелось бы обратить внимание читателя на то, что статья посвящена транзитным перевозкам, а не судоходству в Арктике в целом, которое, конечно, будет развиваться по рыночным законам с опорой на собственные силы и помощь государства. Суда пойдут туда, где есть груз, грузовладельцы и судовладельцы будут кооперироваться, потому что средства потребуются значительные, будут продолжать строительство танкеров, газовозов и вспомогательного флота ледового класса и по возможности обходиться без помощи государственных ледоколов, как это делает «Норильский никель».
Государство же, исходя из своих «государственных» геополитических и оборонных задач, должно содержать ледокольный флот и оказывать помощь всем предпринимателям в освоении Арктики. Нельзя рассчитывать на то, что ледокольный флот когда-либо станет прибыльным, а ледокольные сборы и различные тарифы сыграют значительную роль в обновлении портовой и иной инфраструктуры на Севморпути. Государство не должно сковывать предпринимательскую инициативу установлением различных тарифов и сборов, так как скорее всего суммы оно получит небольшие, возможно, достаточные лишь для выплаты зарплаты тем, кто эти деньги собирает, а предпринимателей, конечно, оттолкнет.
Государство должно вести себя, как тот дореволюционный перевозчик через Волгу в Нижнем Новгороде, который сначала брал за свои услуги меньше конкурента, а затем начал раздавать каждому пассажиру по бублику.
Заключение
Несколько слов о железнодорожном транзите.
Из Европы по объему отгрузки расчетно ежесуточно отходят в восточном направлении 2 контейнеровоза каждый вместимостью 9300 20-футовых контейнеров.
К каким техническим задачам должны были бы подготовиться Российские железные дороги, если бы они поставили перед собой цель перевозки по территории России 10% существующего морского грузопотока, т. е. 1860 ДФЭ ежесуточно?
1860 «ящиков» – это 930 железнодорожных платформ, это 18 маршрутных составов по 104 контейнера в каждом, отправляющихся круглосуточно и круглогодично с интервалом в 1 час 18 минут.
Из Европы груз следует доставить до нашей границы, обеспечить сохранную транспортировку по территории России и затем морем в Японию или по железной дороге в Китай и получить за все эти грузы вознаграждение менее $600 за контейнер, перевезенный в восточном направлении и около $3000 за контейнер в западном направлении, если РЖД хочет конкурировать с морским южным маршрутом.
Это, так сказать, предложение к размышлению, на которое меня натолкнули отдельные рассуждения представителей РЖД, которые лучше информированы о провозной способности наших железных дорог.
Морские вести России, №16 2013(389), стр. 8–9
|